Снег начинает действовать на нервы. Не только мне, но этим людям-черепахам тоже, они стремительно ползут по своим рабочим местам, наступая мне на ноги и окатывая меня волнами бешенства, полыхающего в косеньких глазках, и запаха тления, сочащегося с их клычков.
Снег разьедает их кожу, и они закрываются, завешивают себя сотнями, тысячами слоев одежды, их желтая, рыхлая кожа преет, в помещениях пульсирует сладковатый смрад. Они даже придумали сыпать на снег трижды освященную соль, только что ему, белому.
Черепахи скользят, падают на панципрь и умирают. Сотни их остовов гниют вдоль больших автотрасс, забивают гигантские норы поездочервей. Черепахи захлёбываются снегом, кашляют и клянут постылую жизнь. Черепахи опять же умирают.
А я не черепаха, нет. Зачем мне бояться снега?
Я побегу по белым полям, вдаль до самого края горизонта, и там меня встетит серый волк и синяя птица.
Одного боюсь - споткнуться по пути о черепаший остов.