... она стучит по клавишам. Постепенно ноги замерзают - из окна дует по полу злобный сквозняк. В глазах рябит от электронных козявок. Капли, барабанящие по подоконнику ржавой жести, и тревожная музыка из хрипящих динамиков бьют по вискам ледяными молоточками. В голове царит белое безмолвие, и что-то ещё нужно.. Встаёт,накидывает куртку, хватает первую попавшуюся купюру и бредёт под дождём по серенькой улице, мимо сумасшедших старух и озлобленных голубей, мимо голых черных веток и серого бетона жилых коробок. В кармане лежат деревянные четки, купленные летом (лето было в прошлой, кажется, жизни) и распотрошенные остатки сигаретной пачки. Пальцы в табачной крошке. Ничего не беспокоит, ни о чем не думается. Лужи становятся крючком логической цепочки, на конце которой болтается переезд в Петербург и почему-то преимущество бактериологического оружия. А куда она.. а, точно, в супермаркет. Там светло, тепло и играет музыка. Она может стоять перед витриной с элитным алкоголем и вдумчиво разглядывать бутылки, ведь уходить незачем. Но оставаться тоже незачем. Отдаёт каштаново-рыжей /сердце на такты быстрее/ кассирше жестянки энергетиков и пакет пельменей, деньги, взгляд из-под челки /проклятье/, "а у вас /облизнулась/ не будет двух рублей", и - молнией, вчерашнее, такой же ртутный взгляд, другие - тонкие губы, вкус зубной пасты и отметины от ногтей на ладонях - когда больше не могла держать себя в руках. Эффект разморозки. Она вздрогнула, покраснела и помотала головой. Мелочи нет. Потом - снова в дождь, лужи, и тату-салон, который она всегда замечает по дороге домой только. По инерции думает о татуировке. Потом постепенно опять не о чем... Она живет здесь, потому что в комнате ещё не остыли следы, снова садится за клавиатуру, и стучит по клавишам...
У неё серьёзное раздвоение личности, ага)