erkenne mich ich bin bereit
Умри, Денис, лучше не напишешь.
Ну почему, думает Тайлер, почему ему так непробиваемо трудно, так идиотически тяжело дается эта вещь? Он талантлив. На гениальность не претендует (ну разве что, может быть, слегка - и то в редкие минуты слабости). Ему не надо корчить из себя Моцарта или Джими Хендрикса. Он не проектирует арочный контрфорс и не пытается порвать пространственно-временной континуум.
Он всего-то сочиняет песню. И хочет от нее на самом деле немногого - приятного для слуха сотрясения воздуха, которое продолжалось бы чуть дольше трех с половиной минут.
Или... Ну хорошо: Тайлер хочет, чтобы она вышла лучше - самую малость, ну пожалуйста, самую малость лучше - того, на что он способен. Как яблоко, до которого почти дотянулся, но не можешь сорвать. Вот если бы еще чуть-чуть вскарабкаться по стволу, если бы руки немножко длиннее...
В мифологическом пантеоне, уверен Тайлер, очень не хватает одного сюжета.
Герой сюжета - человек, который делает что-то руками. Пусть это будет столяр, хороший столяр. Его изделия добротны и прочны, дерево он использует выдержанное, кромки сглажены, стыки сделаны аккуратно и надежно. На его стульях приятно сидеть, столы никогда не шатаются.
Однако проходит какое-то время (не правда ли, времени повсюду принадлежит ключевая роль?), и у нашего столяра возникает желание смастерить что-то лучшее, нежели идеально выровненный стол или удобный стул, так и зовущий на себя присесть. Он хочет сделать что-то абсолютно прекрасное, что-то чудесное, стол или стул, который имеет значение (он и сам не очень понимает, что имеет по этим в виду); нет, не то чтобы такой возвышенно-благородный стол, чтобы он принялся извиняться за свое приземленное мебельно-функциональное существование, не то чтобы стул, высказывающий собственное мнение о всяком, кто на него ни сядет, нет, но в то же время эти стол и стул должны устроить переворот, совершить революцию, потому что они... что? (Что?)
Потому что...
...они оборотни, выглядят по-разному для каждого, кто бы на них ни смотрел (Гляди, это же стол с фермы моего дедушки! Боже, это стул, который наш сын делал в подарок на день рождения моей жене, когда в той аварии... стул закончен, да как такое возможно?).
Потому что...
... стол - это реинкарнация вашего покойного отца, такой же терпеливый, сильный и надежный, а стул - это же мать, появления которой вы так ждали, но не дождались, - она добрая, понимающая, умеет когда надо утешить.
Разумеется, делать такую мебель столяр не может, но зато живо ее себе представляет и потому долгие годы со все нарастающим ощущением тревоги обитает в пространстве между тем, что он способен создать, и тем, что рисует ему воображение.
Майкл Каннингем, "Снежная королева". Пер. Д. Карельского.
Ну почему, думает Тайлер, почему ему так непробиваемо трудно, так идиотически тяжело дается эта вещь? Он талантлив. На гениальность не претендует (ну разве что, может быть, слегка - и то в редкие минуты слабости). Ему не надо корчить из себя Моцарта или Джими Хендрикса. Он не проектирует арочный контрфорс и не пытается порвать пространственно-временной континуум.
Он всего-то сочиняет песню. И хочет от нее на самом деле немногого - приятного для слуха сотрясения воздуха, которое продолжалось бы чуть дольше трех с половиной минут.
Или... Ну хорошо: Тайлер хочет, чтобы она вышла лучше - самую малость, ну пожалуйста, самую малость лучше - того, на что он способен. Как яблоко, до которого почти дотянулся, но не можешь сорвать. Вот если бы еще чуть-чуть вскарабкаться по стволу, если бы руки немножко длиннее...
В мифологическом пантеоне, уверен Тайлер, очень не хватает одного сюжета.
Герой сюжета - человек, который делает что-то руками. Пусть это будет столяр, хороший столяр. Его изделия добротны и прочны, дерево он использует выдержанное, кромки сглажены, стыки сделаны аккуратно и надежно. На его стульях приятно сидеть, столы никогда не шатаются.
Однако проходит какое-то время (не правда ли, времени повсюду принадлежит ключевая роль?), и у нашего столяра возникает желание смастерить что-то лучшее, нежели идеально выровненный стол или удобный стул, так и зовущий на себя присесть. Он хочет сделать что-то абсолютно прекрасное, что-то чудесное, стол или стул, который имеет значение (он и сам не очень понимает, что имеет по этим в виду); нет, не то чтобы такой возвышенно-благородный стол, чтобы он принялся извиняться за свое приземленное мебельно-функциональное существование, не то чтобы стул, высказывающий собственное мнение о всяком, кто на него ни сядет, нет, но в то же время эти стол и стул должны устроить переворот, совершить революцию, потому что они... что? (Что?)
Потому что...
...они оборотни, выглядят по-разному для каждого, кто бы на них ни смотрел (Гляди, это же стол с фермы моего дедушки! Боже, это стул, который наш сын делал в подарок на день рождения моей жене, когда в той аварии... стул закончен, да как такое возможно?).
Потому что...
... стол - это реинкарнация вашего покойного отца, такой же терпеливый, сильный и надежный, а стул - это же мать, появления которой вы так ждали, но не дождались, - она добрая, понимающая, умеет когда надо утешить.
Разумеется, делать такую мебель столяр не может, но зато живо ее себе представляет и потому долгие годы со все нарастающим ощущением тревоги обитает в пространстве между тем, что он способен создать, и тем, что рисует ему воображение.
Майкл Каннингем, "Снежная королева". Пер. Д. Карельского.
-
-
02.11.2014 в 22:52но ты пожаа-а-луйста
допишимаксипоэтерневсе-таки пиши!-
-
03.11.2014 в 22:48-
-
03.11.2014 в 22:48-
-
04.11.2014 в 00:11This one,