erkenne mich ich bin bereit
Восхитительная Ева Шварц и я в очередной раз решили немного опорочить светлый образ Кирка О'Райли. Мне, честно говоря, в юморе больше всего понравился кусок без юмора, про житье-бытье Кирка. И да, больше феи богу фей!
Название: Ты лучший
Автор: Ева Шварц & Tender
Бета: Ева Шварц
Размер: мини, 3190 слов
Пейринг/Персонажи: Мёрдок МакАлистер/Кирк О'Райли, ОМП/Кирк О'Райли
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Общественный туалет на Островах — волшебное место. Только там ты можешь встретить фею.
Примечание/Предупреждения: пре-канон, обсценная лексика, ООС
В сортир Мёрдок зашел с самыми прозаическими намерениями: поссать и вымыть руки. Кто-то из его конкурентов наверняка решил бы обе проблемы, не выходя из кабинета Стэнли Тьютора, а наиболее радикальные поссали бы прямо на лысую голову Стэнли. Мёрдоку этот способ самоутверждения не подходил — слишком просто; кроме того, он страсть как не любил ходить с руками, вымазанными в юшке.
читать дальшеВ «Даймонд пэлес» Мёрдок заглядывал только по делам; здесь отрывались богатые детишки, и атмосфера была под стать им, конфетная. Пиво бутылочное и хуевое, «попробуйте нашу специальную Маргариту», ритм отбойного молотка на танцполе. Куча мажоров, готовых платить за кокс, и детишки попроще, поедающие марки. Словом, райское местечко для работы. «Дети Святого Патрика» крышевали «Даймонд Пэлес» с самого открытия, и Мёрдок был до глубины души оскорблен решением Тьютора спрыгнуть и поискать себе покровителей подешевле. Настолько оскорблен, что решил поговорить со Стэном лично.
А теперь ему действительно нужно было поссать и немного отвлечься.
Сортир в клубе был под стать названию: черный блестящий кафель и хромированная арматура, морг и кафедральный собор два в одном. Ссать в таком месте было почти богохульством. Двери были помечены каким-то уродцами в стиле кубизма; не обнаружив ни на одной из фигур признаков пениса, Мёрдок ломанулся в ближайшую. В пустом помещении размером с ролледром в хлам угашенная девица с быстротой галапагосской черепахи раскатывала дорожку по раковине. Мёрдок извинился, девица посмотрела на него с ласковой усталостью, приняв, очевидно, за последствия трипа.
Соседнюю дверь Мёрдок открывал с осторожностью. Впоследствии он оценил свою интуицию: жанровая сцена, представшая его взору, могла бы закончиться не фарсом, а трагедией. Если откушенный член, конечно, можно считать таковой.
Сперва он подумал, что обознался. В конце концов, О'Райли не был единственным в Дублине блондином, да и мало ли парней, перенявших манеру пидораситься, обесцвечивая волосы перекисью. Вполне логично, что именно такой накрашенный петушок и будет отсасывать своему другу, стоя на коленках посреди сортира в клубе для малолеток и заглатывая, как звезда «Глубокой глотки». Ничего удивительного, что и одет этот пидрилка в точности как О'Райли: штаны на размер меньше, чем надо бы, обтягивающие тощую задницу, черная толстовка с капюшоном. Мёрдок подумал, что неплохо было бы О'Райли купить рубашку и прекратить позорить организацию.
— Детка, да, — простонал парень, которому сегодня повезло приятно провести вечер. С виду — обычный клерк, молодая жена, ипотека, домик в даунтауне, всё это вот говно, называющееся удавшейся жизнью. Но что-то определенно пошло не так, иначе он не совал бы свой писюн мужикам в рот. — Детка, ты лучший!
— Просто заткнись, сука, — сказал детка, оторвавшись от своего занятия.
Вероятностью того, что у какого-то неизвестного пидорка был голос О'Райли, интонации О'Райли и недовольное хайло О'Райли, следовало пренебречь.
Мёрдок довольно долго, с минуту или две, пытался найти подходящую фразу для того, чтобы начать разговор. В школе это было просто: дать по шее и сказать, как нужно делать, чтобы не влипать в неприятности. Дать ему по шее сейчас? Может быть, и стоило бы, но дотрагиваться до него в эту минуту Мёрдоку не хотелось. Не то чтобы он был из тех, кому надо собрать всех пидоров и сжечь их в печи, но одно дело не придавать особого внимания тому факту, что на свете полно разных извратов, от пилежа мужиков в задницу до кундалини-йоги и сыроедения, а другое — знать, что парень, которого ты помнил в коротких штанишках, вырос защеканом, а ты как-то прохлопал этот момент и не уберег его от рокового решения.
Огорчало Мёрдока, впрочем, не только то, что О'Райли в целом мог опуститься до того, чтобы обмусоливать чей-то член в сортире, подставляя всех «Детей» под монастырь (а если бы его увидел кто-нибудь из тех, кто знает, что О'Райли работает на МакАлистера? Что бы они подумали? Нет, это точно надо прекратить). Огорчало то, что лицо Кирка меньше всего наводило на мысль о том, что происходящее ему нравится. Да, сноровка у него была что надо, выдавала солидный опыт, о котором Мёрдок просто не хотел думать, но с такой физиономией он в школе бегал ненавистные кроссы.
Первым Мёрдока заметил обладатель полюбившегося О'Райли члена. Он шумно выдохнул, округлил глаза и уставился на МакАлистера, как будто ангела с мечом огненным увидел. Мёрдок, все еще не сообразивший, с чего начать серьёзный разговор — то, что О'Райли продолжал с прихлюпыванием трудиться над свой жертвой, дохуя отвлекало и раздражало, — молча провел пальцем по шее и приложил его к губам. Жест расшифровывать не пришлось.
Кирк задвигал головой быстрее, замычал и отстранился. Хер блестел от слюны, но, в целом, выдавал тот факт, что в присутствии Мёрдока у клерка поубавилось энтузиазма.
— Какого хуя? — спросил О'Райли. Клерк отшатнулся, запрыгал, укладывая хозяйство в штаны.
— Смотри, не прищеми, мужик, может, понадобится ещё, — вступил в разговор МакАлистер.
Кирк обернулся и прожег его одним из своих коронных взглядов. Точнее, прожег бы, если бы выглядел как-то по-другому. С раскрасневшимися и припухшими губами, страдальческой морщиной между бровей и красными пятнами на щеках он выглядел так, что хоть камеру бери и снимай ролик для любителей гомосячьего порно.
— Свободен, — сказал Мёрдок клерку, которого непришлось просить дважды. — А ты, ночная фея, вымой харю. Ну, не плачь, не последний хуй в твоей жизни. Только если ты ещё раз попробуешь заглотить сосиску по гланды в общественном месте, закрывайся в кабинке. Бля! Ты бы себя видел!
Кирк поднялся с колен с достоинством Марии Стюарт, показал Мёрдоку фак и прошел мимо него, гордый и молчаливый, как какой-нибудь мученик за веру. Харя у него все еще была трагическая донельзя, но член оттопыривал ширинку и еле в штанах помещался.
— Ты лучший, детка! — проорал Мёрдок ему вслед и заржал. Кирк показал фак через плечо, не оборачиваясь.
***
Поднявшись к себе, О'Райли хлопнул дверью так, что весь дешевый панельный дом содрогнулся.
МакАлистер, сука. Сейчас Кирку как никогда хотелось собственными руками его задушить. МакАлистер снова сделал это — вломился в жизнь Кирка, грубо, бесповоротно все меняя. Как в Сентфилде. Как на последнем курсе колледжа Гарды.
«Практика в участке Парнелл-сквер? Ты прямо вовремя, О'Райли. Будь так добр, забери оттуда парочку документов. Я завтра позвоню тебе с инструкциями». Совсем не то, чего ожидаешь при первой за двенадцать лет встрече, да? Кирк моментально почувствовал себя так, как будто его уже поймали и посадили — вся эта противная дрожь в коленках, липкий ужас, стыд. Но отказаться почему-то не смог. Он никогда не мог.
В Сентфилде было еще хуже. Чувство такта было совершенно незнакомо семнадцатилетнему рыжему лбу — он считал необходимым вмешаться в драку, где четверо били одного. Не то чтобы Кирк в тот момент не оценил этого. Еще как оценил. И, когда в следующий раз МакАлистер заметил его и поманил к себе, пошел, в общем, без всяких возражений. С радостью даже пошел. Дружбан из выпускного класса! Кто еще мог бы похвастаться таким? И неважно, что в конечном итоге это свелось к «сбегай за сигаретами, мелкий, на сдачу можешь купить себе леденец». Вкус этих леденцов (мятные, чтобы скрыть запах табака) Кирк помнил до сих пор. Зачем он их покупал?
Однажды вечером, ошиваясь неподалеку от школы (в одиночку, конечно, — ровесники все так же избегали его, а Мердок был не настолько щедр, чтобы брать сопляка в свою взрослую компанию), Кирк увидел, как МакАлистер тискает какую-то девчонку в кустах. Ее юбка была задрана, и в сумраке ярко белело бедро, ладонь Мердока на нем казалась огромной. Были слышны странные звуки: они сосались.
Потом, лет в двенадцать, Кирк попробовал повторить эту сцену: девчонка, Полин, с которой они познакомились на воскресной мессе, оказалась костлявой — не было ничего приятного в том, чтобы держать руку на ее лихорадочно горячей ноге. Поцелуй оказался и того хуже: тонкие слюнявые губы, зубы, которыми они то и дело сталкивались, мешающиеся носы. Ко всему прочему, у Кирка перед глазами все стояла огромная МакАлистеровская ладонь, пальцы, слегка впивающиеся в тугую плоть. Во всем этом было что-то неправильное. Больше он не повторял этого эксперимента.
В пятнадцать (большую часть своего времени он проводил в библиотеке) ему попалась книга, ставшая его Библией — «Слепец в Газе» Хаксли. В ней он нашел ответы на все вопросы, так мучившие его: герои Хаксли точно так же страдали от непонимания ровесниками и самими собой, от бессмысленной социально обусловленной тяги к тому, чтобы жить «как положено», от глупых и одержимых похотью женщин. Кирк по очереди связывался со своими Элен, Джоан и Мери Эмберли, но это не приносило ему ничего, кроме пары дополнительных мигреней в неделю и отвращения к себе.
Однажды (ему было шестнадцать), гуляя по городу, он забрел на окраину и оказался у обычной муниципальной школы. Был вечер, но у рассыпающейся каменной ограды тусовалась компания подростков — мальчики и девочки в черном, увешанные железом, накрашенные или со вздыбленными залакированными волосами невероятных цветов. Кирк наблюдал за ними со стороны, с остановки на противоположной стороне улицы. Когда он закурил, и огонек на мгновение высветил под капюшоном его лицо, несколько парней обернулись к нему, но было еще слишком рано, и придраться в целом было не к чему. Кирк намеревался уже двинуться дальше, но тут рядом с компанией остановилась машина. За рулем был взрослый мужчина; несколько мгновений он рассматривал школьников, потом поманил одного из них к себе. Тот (невысокий темноволосый парень) безропотно обошел машину и сел рядом. Автомобиль медленно тронулся, шурша шинами, и скрылся за углом.
Ночью, уже лежа в постели, Кирк представил себе, что тоже стоит вот так, прислонившись спиной к забору, с дымящей сигаретой в руке, и напротив останавливается машина, и водитель в ней рыжий, и...
В семнадцать отец нашел у него на столе брошюру колледжа Гарды. Был скандал: О'Райли-старший три часа на повышенных тонах объяснял О'Райли-младшему, что ему не место среди этих отбросов и солдафонов. Юридический факультет Дублинского университета, и точка. Именно в этот момент Кирк, державший эту брошюру на столе исключительно из-за плечистого улыбающегося красавца на обложке, понял, как ему хочется дальше жить. О чем и сообщил отцу. Отец, дойдя от этого до белого каления, взялся расстегивать на себе ремень, и Кирка вдруг пронзило очень неприятным ощущением чего-то извращенно-сексуального в его дрожащих руках и налитых кровью глазах; в самом действе порки, которая в этом доме отнюдь не была редкостью.
Эта ссора положила конец их отношениям. И через год, когда Кирк собрал вещи и уехал поступать в колледж Гарды, его никто не остановил.
Противореча отцу и захотев стать нормальным мужиком, а не прощелыгой-адвокатом вроде самого О'Райли-старшего, Кирк сам не понял, какую ошибку совершил. Что-то начало доходить до него, когда он приехал поселиться в общежитие. Казарменного типа, битком набитое лопающимися от тестостерона парнями. Отсутствие личного пространства, книг, необходимость раз за разом кулаками доказывать свое право быть равным.
Все сделалось проще, когда он научился стрелять. Явственный талант к тому, чтобы с высокой точностью с любой руки дырявить бумажные силуэты людей, придал ему уверенности в своем праве однажды зажать в углу никак не унимавшегося шутника Лоуни и пригрозить на следующем занятии в тире отстрелить ему яйца. Просто дрогнет рука, понимаешь меня?
Все это было доходчиво, а остальное Кирк попросту игнорировал. Пока на выпускном, который они отправились праздновать в ночной клуб одной большой шумной компанией, Кирк не обнаружил себя в сортире, в жопу пьяным, на коленях и с членом Лоуни во рту. Лоуни стонал, матерился и царапал кафель. Ладно, подумал Кирк, продолжив прерванное занятие, в конце-концов, именно для этого и предназначены мужские туалеты этого сраного королевства последние лет этак сто.
Это тоже было у Хаксли. Кирку доставляло извращенное удовольствие быть теперь с другой стороны — быть «парнем в хлопчатобумажных брюках», младшим клерком или продавцом, оказывающим услуги джентльменам в простенке между писсуарами. Что сказал бы О'Райли-старший, обнаружив его в таком виде?
Все это напоминало охоту, будоражило нервы, даже тогда (особенно тогда), когда в его жизни, словно чертик из табакерки, снова появился МакАлистер, и сделал его своим мальчиком на побегушках. Кирк выражал свою ненависть, тыкая пальцем в какого-нибудь удолбанного молодчика в каком-нибудь сладком баре: ты. Идешь со мной.
Так было до сегодняшнего дня.
Пройдя прямиком в ванную, Кирк оперся на умывальник и посмотрел вниз. Он не мог себе представить, что МакАлистер застанет его за этим занятием; с другой стороны, а какое МакАлистеру дело? Его вообще кто-то просил втягивать Кирка в свое криминальное дерьмо?
Нет. МакАлистер использовал его — еще тогда, на последнем курсе. И продолжал использовать — достань информацию тут, подотри следы там. Молодец, О'Райли, отличная работа. Приезжай на вечеринку, познакомлю тебя с парнями.
Как он вообще оказался завязан в делах «ДСП» так глубоко?
Он открыл воду, бездумно умылся. Оскорбительный ржач МакАлистера все еще звенел у него в ушах.
Ты лучший, детка. О, да.
***
— Да вы охуели.
С этими словами О’Райли поднялся, от души оттолкнув стул, и вышел из кабинета. Просто взял и вышел. И дверью хлопнуть не забыл: будь на потолке штукатурка вместо тканевой обивки, сидеть бы им всем в груде штукатурки.
Положа руку на сердце, Мёрдок был с ним согласен. Хайнеманн хотел получить слишком много за пустяковую сумму и смутное обещание не остаться в долгу. Идея была хороша, ею следовало заняться давно: собрать подробное досье на вертухаев Гарды, встречную картотеку из внутренних данных, чтобы иметь возможность обменять человека на человека, не хватаясь за пистолет. Только эту картотеку Мёрдок предпочел бы хранить у себя и ни с кем ею не делиться. Тем более не на условиях Хайнеманна. О'Райли, действительно, доступа к этим данным не имел, пришлось бы организовывать кражу, рискуя, в первую очередь, своей легендой. В эту легенду было вложено довольно много времени и сил, чтобы разменять ее пусть на нужную, но не жизненно важную информацию.
Все это были весомые причины сказать «нет». Но ни одна из них не давала О'Райли права разевать варежку раньше Мёрдока. И уж тем более устраивать сцену и убегать, как обиженная школьница, на глазах у Хайнеманна и его шестерок. По одной этой выходке ребята сделают далеко идущий вывод о дисциплине в команде, который, при оптимистичном сценарии, будет стоить им хайнеманновских заказов.
— Приношу свои извинения. Пятнадцать минут, джентльмены. Колин, позови официанта.
По внутренним ощущениям, четверти часа было вполне достаточно для того, чтобы сломать О'Райли ребро или пару пальцев. В этот раз он действительно знатно налажал.
Никлас, дежуривший у входа в кабинет, ткнул пальцем в зеркальный коридорчик справа от бара; ещё бы, можно было не сомневаться, куда побежит зализывать раны завсегдатай и любитель общественных туалетов. После первого своего покойника О'Райли минут сорок мыл руки в сортире придорожной закусочной; трясся, шепотом матерился, но занятия своего не прекращал, пока в дозаторе не закончилось мыло. Тогда Мёрдок ещё думал, что самый большой подвиг против общественной морали, на который способен О'Райли — нассать мимо унитаза.
— Какого хера? Ты что, под кайфом?
О'Райли стоял, опершись на раковину и глядя в зеркало так, будто примеривался, как бы ему лучше попасть в волшебную страну к Алисе. При появлении Мёрдока он не обернулся; Мёрдок прихватил его за грудки, дернул к себе и от души встряхнул.
— Если ты ещё раз, хуесос паршивый, позволишь себе такую выходку при посторонних, я тебя пристрелю. И мне посрать, — тут пришлось повысить голос — О'Райли открыл рот и явно собирался что-то спизднуть, — посрать, чего ты хочешь и что ты там себе думаешь. Все свои охуенно ценные размышления ты будешь выдавать только, — Мёрдок тряхнул Кирка ещё раз, поскольку тот сделал попытку выбить ему коленную чашечку, — я сказал, только после того, как...
— Да мне посрать! Руки свои убери, блядь! — рявкнул О'Райли. От него сильно пахло выпивкой; настолько сильно, что Мёрдок удивился, какого черта у него ещё язык шевелится, если, конечно, он не принимал коньячные ванны от головной боли или что-то в этом роде. — Я выхожу из дела! Полгода говёных шуток и каждодневного унижения, чтобы я сейчас совал голову в петлю? Да иди ты на хуй!
— Что? — Мёрдок опустил его на пол, все еще удерживая за свитер, как будто О'Райли рисковал навернуться с большой высоты. — Какие шутки? Ты совсем ебанулся?
— Нет, Финн, серьёзно, не ходи с ним ссать, он необуздан в желаниях своих, — отчеканил Кирк с таким видом, как будто стишок рассказывал наизусть. — Ну что, по вискарю, а дамам и О'Райли клубничный коктейль? Что значит — насос не работает? Позовите О'Райли, он вам насосёт. Кирк, ты хороший парень, но в сауну я с тобой не пойду. А почему в штанах прорези на жопе нет, это ж у вас так принято?
Мёрдок слегка разжал пальцы. Ну а чего О’Райли, собственно, ожидал? Пережить сортирную эскападу было не так чтобы легко. Положа руку на сердце, если бы он застал за этим занятием кого угодно, да хоть Финна, он бы не был обескуражен. Ну, посмеялся бы, поставил бы звездочку в личном деле, может, использовал бы при необходимости выкрутить яйца. Но О'Райли был совсем другое дело — призрак прошлого, выросший из родного города, как из детских штанишек, но неизменно напоминавший о временах, когда мир ещё был довольно неплохо устроен для спокойной жизни, а сам Мёрдок был желторотым лохом. Это не были приятные или неприятные воспоминания, но они были важны, как тот раб, что вовремя попойки вечно зудел на ухо императору: «Помни, ты смертен». А теперь было не отвертеться от того, что воспоминание о школьных годах навсегда будет повязано с защеканством. И ладно бы сентиментальные воспоминания, но после этого козыря из рукава у Мёрдока возникли серьёзные сомнения насчет того, насколько полно может быть доверие к О'Райли. Скрывал одно, может и на другом подставить.
— Все вспомнил, эрудит ебучий? Можешь забыть. Пока ты работаешь на меня, ты делаешь то, что говорю я. А я тебе говорю — кончай истерику. Возьми себя в руки, сопли подбери. Смотреть противно.
— Вот, блядь, и не смотрел бы! Закрыл бы, блядь, дверь и не смотрел. Сколько ты там простоял, а?
Мёрдок пробил в область печени и добавил оплеуху, в воспитательных целях. О'Райли увернуться, конечно, не успел, да и негде было; согнувшись, он со свистом втянул в себя воздух. Мёрдок было подумал, что парень, наконец, охолонет — и потому сильно удивился, когда ему в бочину уткнулся ствол.
— Так, успокойся, — протягивая руку навстречу О'Райли, он все-таки прикинул, куда именно бить, чтобы исчерпать инцидент, — без глупостей. Расслабься. Давай остынем и обсудим это ещё раз. Ну, О’Райли. Ты же не этим привык заниматься в сортире.
Зрачки у О’Райли рывком расширились, и Мёрдок на мгновение подумал, что, возможно, шутка все-таки была лишней.
— Не этим, — сказал Кирк. Щелчок предохранителя и глухое жужжание расстегиваемой молнии на ширинке Мёрдока прозвучали примерно одновременно. — И ты явно хочешь узнать, чем. Сейчас узнаешь.
Если бы Мёрдок сказал, что это был не самый плохой отсос в его жизни, он был бы довольно близок к цели, а если бы заметил, что так оригинально у него ещё не брали в рот никогда, пробил бы десять из десяти. О'Райли держал табельный пистолет где-то на уровне селезенки Мёрдока, прижав кисть к его боку, другой рукой он держался за раковину. Щеки у него раскраснелись, брови сошлись под углом, с такой физиономией не член лизать, а морды бить. Мёрдок не слишком думал о том, что может произойти с организмом здорового взрослого мужчины, не замеченного за гомосячеством, если вдруг на него нападет жаждущий любовных утех педик и возьмет у него в рот. Из общих соображений, был же у педиков какой-то резон это делать, и гарантированно вислый писюн вряд ли составил бы их счастье. К себе этой ситуации он не прилагал никогда, и анализировать сложившиеся обстоятельства не хотел, потому, оценив преимущество положения, нажал ладонью на затылок О'Райли и закрыл глаза.
О’Райли раздраженно замычал и мотнул головой, пытаясь отстраниться.
— Тебя мама учила, что с набитым ртом не говорят? — заметил Мёрдок, изучая потолок. — Нет, не буду смотреть. Ну нахуй, у тебя на роже щетина, наверное.
О’Райли свободной рукой показал ему фак, но дела своего не прекратил. И, в общем, был в нем намного опытнее значительной части баб Мёрдока.
Кончилось все намного быстрее, чем этого можно было ожидать.
— На мне, кстати, бронежилет, — сказал Мёрдок, застегивая штаны.
— Я, блядь, не слепой, — сухо ответил Кирк, сплюнув в раковину.
— Иди-ка работай, фея. И не забудь извиниться. Да, и вот еще что, — добавил Мёрдок, когда О’Райли пошел к выходу. — Ты лучший, детка!
Дверь хлопнула так, что со стены отвалилась плитка и с одиноким «дзын-нь» разбилась об пол.
Мёрдок заржал.
Название: Ты лучший
Автор: Ева Шварц & Tender
Бета: Ева Шварц
Размер: мини, 3190 слов
Пейринг/Персонажи: Мёрдок МакАлистер/Кирк О'Райли, ОМП/Кирк О'Райли
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Общественный туалет на Островах — волшебное место. Только там ты можешь встретить фею.
Примечание/Предупреждения: пре-канон, обсценная лексика, ООС
В сортир Мёрдок зашел с самыми прозаическими намерениями: поссать и вымыть руки. Кто-то из его конкурентов наверняка решил бы обе проблемы, не выходя из кабинета Стэнли Тьютора, а наиболее радикальные поссали бы прямо на лысую голову Стэнли. Мёрдоку этот способ самоутверждения не подходил — слишком просто; кроме того, он страсть как не любил ходить с руками, вымазанными в юшке.
читать дальшеВ «Даймонд пэлес» Мёрдок заглядывал только по делам; здесь отрывались богатые детишки, и атмосфера была под стать им, конфетная. Пиво бутылочное и хуевое, «попробуйте нашу специальную Маргариту», ритм отбойного молотка на танцполе. Куча мажоров, готовых платить за кокс, и детишки попроще, поедающие марки. Словом, райское местечко для работы. «Дети Святого Патрика» крышевали «Даймонд Пэлес» с самого открытия, и Мёрдок был до глубины души оскорблен решением Тьютора спрыгнуть и поискать себе покровителей подешевле. Настолько оскорблен, что решил поговорить со Стэном лично.
А теперь ему действительно нужно было поссать и немного отвлечься.
Сортир в клубе был под стать названию: черный блестящий кафель и хромированная арматура, морг и кафедральный собор два в одном. Ссать в таком месте было почти богохульством. Двери были помечены каким-то уродцами в стиле кубизма; не обнаружив ни на одной из фигур признаков пениса, Мёрдок ломанулся в ближайшую. В пустом помещении размером с ролледром в хлам угашенная девица с быстротой галапагосской черепахи раскатывала дорожку по раковине. Мёрдок извинился, девица посмотрела на него с ласковой усталостью, приняв, очевидно, за последствия трипа.
Соседнюю дверь Мёрдок открывал с осторожностью. Впоследствии он оценил свою интуицию: жанровая сцена, представшая его взору, могла бы закончиться не фарсом, а трагедией. Если откушенный член, конечно, можно считать таковой.
Сперва он подумал, что обознался. В конце концов, О'Райли не был единственным в Дублине блондином, да и мало ли парней, перенявших манеру пидораситься, обесцвечивая волосы перекисью. Вполне логично, что именно такой накрашенный петушок и будет отсасывать своему другу, стоя на коленках посреди сортира в клубе для малолеток и заглатывая, как звезда «Глубокой глотки». Ничего удивительного, что и одет этот пидрилка в точности как О'Райли: штаны на размер меньше, чем надо бы, обтягивающие тощую задницу, черная толстовка с капюшоном. Мёрдок подумал, что неплохо было бы О'Райли купить рубашку и прекратить позорить организацию.
— Детка, да, — простонал парень, которому сегодня повезло приятно провести вечер. С виду — обычный клерк, молодая жена, ипотека, домик в даунтауне, всё это вот говно, называющееся удавшейся жизнью. Но что-то определенно пошло не так, иначе он не совал бы свой писюн мужикам в рот. — Детка, ты лучший!
— Просто заткнись, сука, — сказал детка, оторвавшись от своего занятия.
Вероятностью того, что у какого-то неизвестного пидорка был голос О'Райли, интонации О'Райли и недовольное хайло О'Райли, следовало пренебречь.
Мёрдок довольно долго, с минуту или две, пытался найти подходящую фразу для того, чтобы начать разговор. В школе это было просто: дать по шее и сказать, как нужно делать, чтобы не влипать в неприятности. Дать ему по шее сейчас? Может быть, и стоило бы, но дотрагиваться до него в эту минуту Мёрдоку не хотелось. Не то чтобы он был из тех, кому надо собрать всех пидоров и сжечь их в печи, но одно дело не придавать особого внимания тому факту, что на свете полно разных извратов, от пилежа мужиков в задницу до кундалини-йоги и сыроедения, а другое — знать, что парень, которого ты помнил в коротких штанишках, вырос защеканом, а ты как-то прохлопал этот момент и не уберег его от рокового решения.
Огорчало Мёрдока, впрочем, не только то, что О'Райли в целом мог опуститься до того, чтобы обмусоливать чей-то член в сортире, подставляя всех «Детей» под монастырь (а если бы его увидел кто-нибудь из тех, кто знает, что О'Райли работает на МакАлистера? Что бы они подумали? Нет, это точно надо прекратить). Огорчало то, что лицо Кирка меньше всего наводило на мысль о том, что происходящее ему нравится. Да, сноровка у него была что надо, выдавала солидный опыт, о котором Мёрдок просто не хотел думать, но с такой физиономией он в школе бегал ненавистные кроссы.
Первым Мёрдока заметил обладатель полюбившегося О'Райли члена. Он шумно выдохнул, округлил глаза и уставился на МакАлистера, как будто ангела с мечом огненным увидел. Мёрдок, все еще не сообразивший, с чего начать серьёзный разговор — то, что О'Райли продолжал с прихлюпыванием трудиться над свой жертвой, дохуя отвлекало и раздражало, — молча провел пальцем по шее и приложил его к губам. Жест расшифровывать не пришлось.
Кирк задвигал головой быстрее, замычал и отстранился. Хер блестел от слюны, но, в целом, выдавал тот факт, что в присутствии Мёрдока у клерка поубавилось энтузиазма.
— Какого хуя? — спросил О'Райли. Клерк отшатнулся, запрыгал, укладывая хозяйство в штаны.
— Смотри, не прищеми, мужик, может, понадобится ещё, — вступил в разговор МакАлистер.
Кирк обернулся и прожег его одним из своих коронных взглядов. Точнее, прожег бы, если бы выглядел как-то по-другому. С раскрасневшимися и припухшими губами, страдальческой морщиной между бровей и красными пятнами на щеках он выглядел так, что хоть камеру бери и снимай ролик для любителей гомосячьего порно.
— Свободен, — сказал Мёрдок клерку, которого непришлось просить дважды. — А ты, ночная фея, вымой харю. Ну, не плачь, не последний хуй в твоей жизни. Только если ты ещё раз попробуешь заглотить сосиску по гланды в общественном месте, закрывайся в кабинке. Бля! Ты бы себя видел!
Кирк поднялся с колен с достоинством Марии Стюарт, показал Мёрдоку фак и прошел мимо него, гордый и молчаливый, как какой-нибудь мученик за веру. Харя у него все еще была трагическая донельзя, но член оттопыривал ширинку и еле в штанах помещался.
— Ты лучший, детка! — проорал Мёрдок ему вслед и заржал. Кирк показал фак через плечо, не оборачиваясь.
***
Поднявшись к себе, О'Райли хлопнул дверью так, что весь дешевый панельный дом содрогнулся.
МакАлистер, сука. Сейчас Кирку как никогда хотелось собственными руками его задушить. МакАлистер снова сделал это — вломился в жизнь Кирка, грубо, бесповоротно все меняя. Как в Сентфилде. Как на последнем курсе колледжа Гарды.
«Практика в участке Парнелл-сквер? Ты прямо вовремя, О'Райли. Будь так добр, забери оттуда парочку документов. Я завтра позвоню тебе с инструкциями». Совсем не то, чего ожидаешь при первой за двенадцать лет встрече, да? Кирк моментально почувствовал себя так, как будто его уже поймали и посадили — вся эта противная дрожь в коленках, липкий ужас, стыд. Но отказаться почему-то не смог. Он никогда не мог.
В Сентфилде было еще хуже. Чувство такта было совершенно незнакомо семнадцатилетнему рыжему лбу — он считал необходимым вмешаться в драку, где четверо били одного. Не то чтобы Кирк в тот момент не оценил этого. Еще как оценил. И, когда в следующий раз МакАлистер заметил его и поманил к себе, пошел, в общем, без всяких возражений. С радостью даже пошел. Дружбан из выпускного класса! Кто еще мог бы похвастаться таким? И неважно, что в конечном итоге это свелось к «сбегай за сигаретами, мелкий, на сдачу можешь купить себе леденец». Вкус этих леденцов (мятные, чтобы скрыть запах табака) Кирк помнил до сих пор. Зачем он их покупал?
Однажды вечером, ошиваясь неподалеку от школы (в одиночку, конечно, — ровесники все так же избегали его, а Мердок был не настолько щедр, чтобы брать сопляка в свою взрослую компанию), Кирк увидел, как МакАлистер тискает какую-то девчонку в кустах. Ее юбка была задрана, и в сумраке ярко белело бедро, ладонь Мердока на нем казалась огромной. Были слышны странные звуки: они сосались.
Потом, лет в двенадцать, Кирк попробовал повторить эту сцену: девчонка, Полин, с которой они познакомились на воскресной мессе, оказалась костлявой — не было ничего приятного в том, чтобы держать руку на ее лихорадочно горячей ноге. Поцелуй оказался и того хуже: тонкие слюнявые губы, зубы, которыми они то и дело сталкивались, мешающиеся носы. Ко всему прочему, у Кирка перед глазами все стояла огромная МакАлистеровская ладонь, пальцы, слегка впивающиеся в тугую плоть. Во всем этом было что-то неправильное. Больше он не повторял этого эксперимента.
В пятнадцать (большую часть своего времени он проводил в библиотеке) ему попалась книга, ставшая его Библией — «Слепец в Газе» Хаксли. В ней он нашел ответы на все вопросы, так мучившие его: герои Хаксли точно так же страдали от непонимания ровесниками и самими собой, от бессмысленной социально обусловленной тяги к тому, чтобы жить «как положено», от глупых и одержимых похотью женщин. Кирк по очереди связывался со своими Элен, Джоан и Мери Эмберли, но это не приносило ему ничего, кроме пары дополнительных мигреней в неделю и отвращения к себе.
Однажды (ему было шестнадцать), гуляя по городу, он забрел на окраину и оказался у обычной муниципальной школы. Был вечер, но у рассыпающейся каменной ограды тусовалась компания подростков — мальчики и девочки в черном, увешанные железом, накрашенные или со вздыбленными залакированными волосами невероятных цветов. Кирк наблюдал за ними со стороны, с остановки на противоположной стороне улицы. Когда он закурил, и огонек на мгновение высветил под капюшоном его лицо, несколько парней обернулись к нему, но было еще слишком рано, и придраться в целом было не к чему. Кирк намеревался уже двинуться дальше, но тут рядом с компанией остановилась машина. За рулем был взрослый мужчина; несколько мгновений он рассматривал школьников, потом поманил одного из них к себе. Тот (невысокий темноволосый парень) безропотно обошел машину и сел рядом. Автомобиль медленно тронулся, шурша шинами, и скрылся за углом.
Ночью, уже лежа в постели, Кирк представил себе, что тоже стоит вот так, прислонившись спиной к забору, с дымящей сигаретой в руке, и напротив останавливается машина, и водитель в ней рыжий, и...
В семнадцать отец нашел у него на столе брошюру колледжа Гарды. Был скандал: О'Райли-старший три часа на повышенных тонах объяснял О'Райли-младшему, что ему не место среди этих отбросов и солдафонов. Юридический факультет Дублинского университета, и точка. Именно в этот момент Кирк, державший эту брошюру на столе исключительно из-за плечистого улыбающегося красавца на обложке, понял, как ему хочется дальше жить. О чем и сообщил отцу. Отец, дойдя от этого до белого каления, взялся расстегивать на себе ремень, и Кирка вдруг пронзило очень неприятным ощущением чего-то извращенно-сексуального в его дрожащих руках и налитых кровью глазах; в самом действе порки, которая в этом доме отнюдь не была редкостью.
Эта ссора положила конец их отношениям. И через год, когда Кирк собрал вещи и уехал поступать в колледж Гарды, его никто не остановил.
Противореча отцу и захотев стать нормальным мужиком, а не прощелыгой-адвокатом вроде самого О'Райли-старшего, Кирк сам не понял, какую ошибку совершил. Что-то начало доходить до него, когда он приехал поселиться в общежитие. Казарменного типа, битком набитое лопающимися от тестостерона парнями. Отсутствие личного пространства, книг, необходимость раз за разом кулаками доказывать свое право быть равным.
Все сделалось проще, когда он научился стрелять. Явственный талант к тому, чтобы с высокой точностью с любой руки дырявить бумажные силуэты людей, придал ему уверенности в своем праве однажды зажать в углу никак не унимавшегося шутника Лоуни и пригрозить на следующем занятии в тире отстрелить ему яйца. Просто дрогнет рука, понимаешь меня?
Все это было доходчиво, а остальное Кирк попросту игнорировал. Пока на выпускном, который они отправились праздновать в ночной клуб одной большой шумной компанией, Кирк не обнаружил себя в сортире, в жопу пьяным, на коленях и с членом Лоуни во рту. Лоуни стонал, матерился и царапал кафель. Ладно, подумал Кирк, продолжив прерванное занятие, в конце-концов, именно для этого и предназначены мужские туалеты этого сраного королевства последние лет этак сто.
Это тоже было у Хаксли. Кирку доставляло извращенное удовольствие быть теперь с другой стороны — быть «парнем в хлопчатобумажных брюках», младшим клерком или продавцом, оказывающим услуги джентльменам в простенке между писсуарами. Что сказал бы О'Райли-старший, обнаружив его в таком виде?
Все это напоминало охоту, будоражило нервы, даже тогда (особенно тогда), когда в его жизни, словно чертик из табакерки, снова появился МакАлистер, и сделал его своим мальчиком на побегушках. Кирк выражал свою ненависть, тыкая пальцем в какого-нибудь удолбанного молодчика в каком-нибудь сладком баре: ты. Идешь со мной.
Так было до сегодняшнего дня.
Пройдя прямиком в ванную, Кирк оперся на умывальник и посмотрел вниз. Он не мог себе представить, что МакАлистер застанет его за этим занятием; с другой стороны, а какое МакАлистеру дело? Его вообще кто-то просил втягивать Кирка в свое криминальное дерьмо?
Нет. МакАлистер использовал его — еще тогда, на последнем курсе. И продолжал использовать — достань информацию тут, подотри следы там. Молодец, О'Райли, отличная работа. Приезжай на вечеринку, познакомлю тебя с парнями.
Как он вообще оказался завязан в делах «ДСП» так глубоко?
Он открыл воду, бездумно умылся. Оскорбительный ржач МакАлистера все еще звенел у него в ушах.
Ты лучший, детка. О, да.
***
— Да вы охуели.
С этими словами О’Райли поднялся, от души оттолкнув стул, и вышел из кабинета. Просто взял и вышел. И дверью хлопнуть не забыл: будь на потолке штукатурка вместо тканевой обивки, сидеть бы им всем в груде штукатурки.
Положа руку на сердце, Мёрдок был с ним согласен. Хайнеманн хотел получить слишком много за пустяковую сумму и смутное обещание не остаться в долгу. Идея была хороша, ею следовало заняться давно: собрать подробное досье на вертухаев Гарды, встречную картотеку из внутренних данных, чтобы иметь возможность обменять человека на человека, не хватаясь за пистолет. Только эту картотеку Мёрдок предпочел бы хранить у себя и ни с кем ею не делиться. Тем более не на условиях Хайнеманна. О'Райли, действительно, доступа к этим данным не имел, пришлось бы организовывать кражу, рискуя, в первую очередь, своей легендой. В эту легенду было вложено довольно много времени и сил, чтобы разменять ее пусть на нужную, но не жизненно важную информацию.
Все это были весомые причины сказать «нет». Но ни одна из них не давала О'Райли права разевать варежку раньше Мёрдока. И уж тем более устраивать сцену и убегать, как обиженная школьница, на глазах у Хайнеманна и его шестерок. По одной этой выходке ребята сделают далеко идущий вывод о дисциплине в команде, который, при оптимистичном сценарии, будет стоить им хайнеманновских заказов.
— Приношу свои извинения. Пятнадцать минут, джентльмены. Колин, позови официанта.
По внутренним ощущениям, четверти часа было вполне достаточно для того, чтобы сломать О'Райли ребро или пару пальцев. В этот раз он действительно знатно налажал.
Никлас, дежуривший у входа в кабинет, ткнул пальцем в зеркальный коридорчик справа от бара; ещё бы, можно было не сомневаться, куда побежит зализывать раны завсегдатай и любитель общественных туалетов. После первого своего покойника О'Райли минут сорок мыл руки в сортире придорожной закусочной; трясся, шепотом матерился, но занятия своего не прекращал, пока в дозаторе не закончилось мыло. Тогда Мёрдок ещё думал, что самый большой подвиг против общественной морали, на который способен О'Райли — нассать мимо унитаза.
— Какого хера? Ты что, под кайфом?
О'Райли стоял, опершись на раковину и глядя в зеркало так, будто примеривался, как бы ему лучше попасть в волшебную страну к Алисе. При появлении Мёрдока он не обернулся; Мёрдок прихватил его за грудки, дернул к себе и от души встряхнул.
— Если ты ещё раз, хуесос паршивый, позволишь себе такую выходку при посторонних, я тебя пристрелю. И мне посрать, — тут пришлось повысить голос — О'Райли открыл рот и явно собирался что-то спизднуть, — посрать, чего ты хочешь и что ты там себе думаешь. Все свои охуенно ценные размышления ты будешь выдавать только, — Мёрдок тряхнул Кирка ещё раз, поскольку тот сделал попытку выбить ему коленную чашечку, — я сказал, только после того, как...
— Да мне посрать! Руки свои убери, блядь! — рявкнул О'Райли. От него сильно пахло выпивкой; настолько сильно, что Мёрдок удивился, какого черта у него ещё язык шевелится, если, конечно, он не принимал коньячные ванны от головной боли или что-то в этом роде. — Я выхожу из дела! Полгода говёных шуток и каждодневного унижения, чтобы я сейчас совал голову в петлю? Да иди ты на хуй!
— Что? — Мёрдок опустил его на пол, все еще удерживая за свитер, как будто О'Райли рисковал навернуться с большой высоты. — Какие шутки? Ты совсем ебанулся?
— Нет, Финн, серьёзно, не ходи с ним ссать, он необуздан в желаниях своих, — отчеканил Кирк с таким видом, как будто стишок рассказывал наизусть. — Ну что, по вискарю, а дамам и О'Райли клубничный коктейль? Что значит — насос не работает? Позовите О'Райли, он вам насосёт. Кирк, ты хороший парень, но в сауну я с тобой не пойду. А почему в штанах прорези на жопе нет, это ж у вас так принято?
Мёрдок слегка разжал пальцы. Ну а чего О’Райли, собственно, ожидал? Пережить сортирную эскападу было не так чтобы легко. Положа руку на сердце, если бы он застал за этим занятием кого угодно, да хоть Финна, он бы не был обескуражен. Ну, посмеялся бы, поставил бы звездочку в личном деле, может, использовал бы при необходимости выкрутить яйца. Но О'Райли был совсем другое дело — призрак прошлого, выросший из родного города, как из детских штанишек, но неизменно напоминавший о временах, когда мир ещё был довольно неплохо устроен для спокойной жизни, а сам Мёрдок был желторотым лохом. Это не были приятные или неприятные воспоминания, но они были важны, как тот раб, что вовремя попойки вечно зудел на ухо императору: «Помни, ты смертен». А теперь было не отвертеться от того, что воспоминание о школьных годах навсегда будет повязано с защеканством. И ладно бы сентиментальные воспоминания, но после этого козыря из рукава у Мёрдока возникли серьёзные сомнения насчет того, насколько полно может быть доверие к О'Райли. Скрывал одно, может и на другом подставить.
— Все вспомнил, эрудит ебучий? Можешь забыть. Пока ты работаешь на меня, ты делаешь то, что говорю я. А я тебе говорю — кончай истерику. Возьми себя в руки, сопли подбери. Смотреть противно.
— Вот, блядь, и не смотрел бы! Закрыл бы, блядь, дверь и не смотрел. Сколько ты там простоял, а?
Мёрдок пробил в область печени и добавил оплеуху, в воспитательных целях. О'Райли увернуться, конечно, не успел, да и негде было; согнувшись, он со свистом втянул в себя воздух. Мёрдок было подумал, что парень, наконец, охолонет — и потому сильно удивился, когда ему в бочину уткнулся ствол.
— Так, успокойся, — протягивая руку навстречу О'Райли, он все-таки прикинул, куда именно бить, чтобы исчерпать инцидент, — без глупостей. Расслабься. Давай остынем и обсудим это ещё раз. Ну, О’Райли. Ты же не этим привык заниматься в сортире.
Зрачки у О’Райли рывком расширились, и Мёрдок на мгновение подумал, что, возможно, шутка все-таки была лишней.
— Не этим, — сказал Кирк. Щелчок предохранителя и глухое жужжание расстегиваемой молнии на ширинке Мёрдока прозвучали примерно одновременно. — И ты явно хочешь узнать, чем. Сейчас узнаешь.
Если бы Мёрдок сказал, что это был не самый плохой отсос в его жизни, он был бы довольно близок к цели, а если бы заметил, что так оригинально у него ещё не брали в рот никогда, пробил бы десять из десяти. О'Райли держал табельный пистолет где-то на уровне селезенки Мёрдока, прижав кисть к его боку, другой рукой он держался за раковину. Щеки у него раскраснелись, брови сошлись под углом, с такой физиономией не член лизать, а морды бить. Мёрдок не слишком думал о том, что может произойти с организмом здорового взрослого мужчины, не замеченного за гомосячеством, если вдруг на него нападет жаждущий любовных утех педик и возьмет у него в рот. Из общих соображений, был же у педиков какой-то резон это делать, и гарантированно вислый писюн вряд ли составил бы их счастье. К себе этой ситуации он не прилагал никогда, и анализировать сложившиеся обстоятельства не хотел, потому, оценив преимущество положения, нажал ладонью на затылок О'Райли и закрыл глаза.
О’Райли раздраженно замычал и мотнул головой, пытаясь отстраниться.
— Тебя мама учила, что с набитым ртом не говорят? — заметил Мёрдок, изучая потолок. — Нет, не буду смотреть. Ну нахуй, у тебя на роже щетина, наверное.
О’Райли свободной рукой показал ему фак, но дела своего не прекратил. И, в общем, был в нем намного опытнее значительной части баб Мёрдока.
Кончилось все намного быстрее, чем этого можно было ожидать.
— На мне, кстати, бронежилет, — сказал Мёрдок, застегивая штаны.
— Я, блядь, не слепой, — сухо ответил Кирк, сплюнув в раковину.
— Иди-ка работай, фея. И не забудь извиниться. Да, и вот еще что, — добавил Мёрдок, когда О’Райли пошел к выходу. — Ты лучший, детка!
Дверь хлопнула так, что со стены отвалилась плитка и с одиноким «дзын-нь» разбилась об пол.
Мёрдок заржал.
@темы: Майор Гром, пейсательство, Ссылки
-
-
29.10.2015 в 16:58о, да!
-
-
29.10.2015 в 16:59-
-
29.10.2015 в 17:00вам-большое спасибо.
-
-
29.10.2015 в 17:01-
-
29.10.2015 в 19:50-
-
29.10.2015 в 22:02так что спасибо вам за редкую жемчужину
-
-
30.10.2015 в 00:15Я муфлон, забегалась с работой и не ответила на умыл, завтра исправлюсь, извини, плз!
-
-
30.10.2015 в 00:20додали страшно. моар!